Франсин Риверс - Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]
Слезы опять наполнили ее глаза и скатывались по щекам. Но Калаба не любила, когда Юлия проявляла слабость. Увидев, что Калаба возвращается, Юлия быстро вытерла глаза.
— Не знаю, что бы я делала без тебя, Калаба. Мне ведь больше и не с кем поговорить.
— Тебе вовсе не нужно сторониться меня, и я тебе всегда рада. — Калаба улыбнулась и протянула ей серебряный кубок. — Я добавила в вино успокоительные травы. — В следующее мгновение в ее голосе зазвучал жесткий упрек. — Не нужно быть такой неуверенной. Здесь ничто не причинит тебе зла. Пей. — Она приподняла свой кубок и слегка пригубила его. — Выпей, и тебе станет лучше.
Юлия, которой так хотелось успокоиться, жадно выпила свой кубок. Вино, приправленное травами, быстро возымело действие, Юлия сделала глубокий вдох, и напряжение покинуло ее.
— Ну вот, тебе стало лучше, правда? — сказала Калаба, сев рядом с ней. — А теперь расскажи мне все о том, что с тобой сделал Кай. Все в мельчайших подробностях. Возможно, тогда я смогу дать тебе дельный совет.
Юлия рассказала ей все. Слова лились из нее подобно гною из прорвавшегося нарыва. Она рассказала Калабе обо всех жестоких деяниях супруга и с удовлетворением увидела гнев в глазах своей подруги. Гнев стал закипать и в ней самой. Кай не имел никакого права так с ней обращаться. Юлия быстро поняла, что его показное богатство было не более чем притворством и что все дело было в ее состоянии. Они жили исключительно на те средства, которые ей достались от Клавдия. Кай должен был быть благодарен ей за это. Она заслуживала только уважительного отношения к себе.
— Каждое утро, когда я просыпаюсь, мне становится страшно от одной мысли о том, что он может сделать со мной.
— И ты говоришь, что по–прежнему любишь его? — спросила Калаба.
Юлия закрыла глаза и опустила голову, стыдясь своих чувств.
— Да, — тихо призналась она. — И от этого все становится только ужаснее. Я очень люблю его. Стоит мне его увидеть, и мое сердце… о, мое сердце…
— Даже когда он так обращается с тобой?
— Он не всегда такой жестокий. Иногда я вижу его таким, каким он был, когда мы с ним познакомились. О Калаба, иногда мне так хорошо с ним, что мне кажется, будто я лечу в облаках, — сказала Юлия. Ей хотелось, чтобы ее подруга поняла ее.
Калаба ее прекрасно понимала. Она очень хорошо знала Кая. Юлию она знала еще лучше. И он, и она были страстными людьми и эгоистами. В настоящий момент чувство восторга, которое они испытывали по отношению друг к другу, пока держало их вместе, но очень скоро на смену этому чувству придет разочарование и недовольство, и они начнут искать радость и восторг на стороне.
Впрочем, Кай уже начал вести такую жизнь, хотя Юлия еще и не знала об этом. За шесть месяцев, прошедших после свадьбы, Кай провел несколько часов с одной блудницей из дорогого борделя. Калаба узнала об этом от него самого. Кай во всех подробностях описал ей свои похождения, ожидая, что ей это покажется интересным и увлекательным. На самом же деле это показалось ей омерзительным, хотя она и не подала вида. Кай сказал, что развлекался с блудницей, потому что не хотел обижать свою жену, потому что любит Юлию и не хочет, чтобы его вторая натура вышла из–под контроля. Калаба одобрила его тайные похождения и его разговоры об этом с ней по одной причине: из–за Юлии.
Если бы она рассказала сейчас Юлии о неверности Кая, это могло бы уничтожить в Юлии последние остатки уверенности. Калаба этого не хотела. Лучше пока не вмешиваться в их отношения и предоставить им развиваться естественным путем, дав возможность Каю самому уничтожить в Юлии чувство любви. В конечном счете, Кай станет менее осмотрительным в своих похождениях. Когда–нибудь он сам начнет ими хвастаться.
А может быть, еще раньше Калаба намекнет на такое положение вещей кому–нибудь из подруг, например Октавии. Октавия мелочна и завистлива. Она наверняка обрадуется его неверности и не откажет себе в удовольствии рассказать Юлии о связях Кая с другими женщинами. Юлия ее за это возненавидит, но зато быстрее наберется житейской мудрости.
Но пока Юлия не узнала об истинной натуре Кая, Калаба хотела защитить ее от серьезных потрясений.
— Тебе не нужно враждовать с Каем или выводить его из терпения, Юлия, — сказала она. — Задавать вопросы тоже глупо. Ты ведь уже поняла, что это его только бесит. Никогда не конфликтуй с ним. Найди другие средства узнать о том, как он проводит время и как он расходует твои деньги.
— Что же мне, шпионов за ним посылать?
— Шпионов, — насмешливо повторила Калаба. — Вижу, что тебе это кажется чем–то ужасным. А я предпочитаю видеть в них своих друзей, которые за небольшую плату будут готовы помочь тебе.
— Ну… не знаю, — нахмурившись, нерешительно сказала Юлия.
— Подумай, — сказала Калаба и переменила тему. Семя было брошено, и оно рано или поздно пустит корни. Отвратительное поведение Кая будет выявлено. Недоверие — это благодатная почва, которую нужно возделывать, прежде чем на ней можно будет сажать и взращивать что–то еще. И урожай будет достоин ее терпения. Она по–дружески похлопала Юлию по плечу. — Возьми от меня то, что тебе нужно, Юлия, и забудь обо всем остальном. Я люблю тебя такой, какая ты есть, и не брошу тебя ни за что на свете. Я понимаю, что не все мои предложения приемлемы для твоей ситуации, но мне действительно больно знать, что ты испытываешь такие страдания.
Юлия успокоилась, услышав эти заверения, и допила вино. Она почувствовала себя удовлетворенной, хотя иногда ей было не по себе от пристального немигающего взгляда Калабы.
— Я устала, — сказала она. — В последнее время я постоянно чувствую усталость.
— Бедная моя. Приляг, отдохни.
— Нет, мне надо домой, — сонным голосом произнесла Юлия, — сегодня мы собирались в гости.
Калаба провела кончиками пальцев по бледному лбу Юлии.
— А ты хочешь идти в гости?
— Не знаю, — произнесла Юлия, чувствуя, как ее веки отяжелели, — я хочу спать…
— Так поспи, девочка моя. Делай то, что тебе хочется.
Юлии снилось, будто Хадасса гладит ее по лбу и поет ей песни о своем странном Боге. Никто в жизни не служил ей так хорошо, как эта маленькая иудейка. Сейчас Юлии так не хватало ее тихого присутствия, ее нежной заботы. Юлии не хватало ее историй и песен. Хадасса всегда знала, что ей нужно, а рабам Кая все время приходится приказывать. Даже во сне его рабы смотрели на Юлию немигающими мертвыми глазами, которые казались ей такими знакомыми. Похожими на глаза Калабы.
Калаба разбудила ее, когда было далеко за полдень.
— В моем паланкине тебя отвезут домой, — сказала она, — тебе не следует опаздывать.
Но было уже и так поздно.
Когда Юлия прибыла домой, Кай, разгневанный и подозрительный, давно ждал ее. Он уже давно прокрутил в мыслях все варианты, которые только могут возбудить в мужчине ревность.
— Где ты была? — Его сердце бешено колотилось, и он чувствовал, как гнев закипал в нем все сильнее, хотя он и не мог сказать, на кого больше злился, — на Юлию или на самого себя. И зачем он дал волю своим эмоциям и рукам прошлым вечером? Он никак не мог забыть выражение глаз Юлии, после того как ударил ее. А вдруг она ушла от него? — С кем это ты была весь сегодняшний день?
— Я была у Калабы, — сказала Юлия, отстраняясь от его прикосновения. — Ты делаешь мне больно!
Кай тут же отпустил ее.
— У Калабы, — произнес он, думая о том, что Юлия могла от нее услышать. Он сощурил глаза.
— Мы выпили немного вина, а потом я поспала у нее. — Юлия вздрогнула, когда Кай снова прикоснулся к ней, но на этот раз он был гораздо нежнее.
— Я уже боялся, что ты ушла от меня, — сказал Кай. Он приподнял ее лицо и повернул к себе. Кай знал, что она плакала. Ее глаза были слегка покрасневшими, а макияж был смыт слезами. Но даже в этот момент она была прекрасна. Он посмотрел на синяк на ее скуле и поморщился. Он никогда не хотел причинять ей боль. Просто иногда случалось так, будто какая–то сила вселялась в него и заставляла делать то, чему больше всего удивлялся он сам.
— Прости меня за вчерашний вечер. — На карие глаза Юлии снова навернулись слезы, и он от этого почувствовал себя еще хуже. — Я люблю тебя, Юлия. Клянусь тебе в этом перед всеми богами. Если ты меня не простишь, я сойду с ума…
Он целовал ее и чувствовал, как она сопротивляется. В нем росло чувство отчаяния.
— Я люблю тебя, я так люблю тебя, — шептал он и поцеловал ее так, как ей всегда нравилось. Спустя какое–то время Юлия стала более податливой, а к нему, вместе с волной радости и страсти, возвращались уверенность и сила. Она была в его власти постольку, поскольку он мог возбудить в ней страсть. Эрос всегда правил Юлией, как и Каем. В них было столько общего. Он взял ее на руки, и кровь в нем просто кипела. — Я все готов сделать для тебя.
![Франсин Риверс - Царевич[The Prince]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
![Франсин Риверс - Царевич[The Prince]](/uploads/posts/books/270221/270221.jpg)